ХРАМ в честь святого великомученика Георгия Победоносца

Недавно познакомилась с молодой семейной парой из Славянска. Светлана и Андрей прожили в зоне боевых действий около четырех месяцев, чудом вырвались из пекла. Надеялись отметить очередную годовщину свадьбы в Славянске, а встретили в Челябинске. Приехали с маленькой дочкой и бабушкой. По просьбе моих собеседников имена изменены…

Когда ракеты – над головой…

- Мы сидели до последнего: бабушка не хотела уезжать, – рассказывает Светлана. – Она не понимала, кто в кого стреляет, у нее все – свои, все – хорошие! Говорит: «А почему Киев нас не спасает?»… Уехали мы только тогда, когда закрылись все аптеки, негде было достать лекарств, а бомбили нас уже сильно.

Когда слышишь, что рядом стреляют и ракета со свистом пролетает прямо над домом и падает поблизости, ощущение, конечно, жуткое. Бабушка в шоке посидела пару раз в подвале и сказала: «Все, поехали!» А мой муж, кстати, всю жизнь прожил в Славянске.

- Жалко было уезжать?

- Не столько жалко, сколько страшно. В первый день, как только милицию захватили, муж говорит: «Поехали, потому что будет непонятно что!» Вертолеты начали летать… Мама звонит: «Что у вас там творится?» Люди сначала не придавали этому значения, и местное население сразу стало вступать в ополчение, когда только выяснилось, кто захватил, почему, что и как. Пока не стреляли, люди думали: ну, бунт на корабле, да и все. А вот когда уже начали стрелять…

Что страшно: к этому привыкаешь. Поначалу страшновато, а потом стали привыкать, люди гуляют с детками на площадках. Идешь по улице: взрывы слышны везде, а ты идешь – как в обычный день.

Непонятно было, отчего стреляют, почему, и что такого сверхъественного случилось, что по городу обязательно надо стрелять. Сначала обстреливали окраины, и в основном с автоматов, это было нечасто. Потом обстрелы усилились. А бомбить нас стали, если не ошибаюсь, в ночь перед референдумом, 11-го. И после этого как понеслось, как начали стрелять со всех гранатометов!

Сказать, что они случайно промазывали и попадали в дома и школы, я не могу. Не думаю, что там настолько криворукие люди. Ни в одного ополченца не попасть, а попадать только в разные административные здания, школы, больницы – туда, где можно надавить, оставить город без воды, света и газа – вообще отрезать город от всего! Это случайностью назвать нельзя. Мне кажется, все было преднамеренно. Просто хотели надавить на ополчение, чтобы те ушли. Все равно надо было быть человечнее, армия вообще неадекватна.

Мне-то муж не разрешал в подвал спускаться, говорил: «Это будет братская могила, а так, может, и выживешь». Поначалу я в ванной с дочкой спала, мне казалось, что меня это от всех бед спасет. Стелила туда, накидывала курточки, одеяльца, покрывала, подушки. Ноутбук ставила: если ребенок проснется, мультики включить. Шла спать к себе на диван, в комнату, а ночью, если что слышали, бежала к дочке.

Почему-то я считала, что там безопаснее, стен больше: с этой стороны и комната, и квартира чужая, а с этой – кухня. Больше всего боялась, что что-то залетит в комнату. Поэтому пряталась там, где больше стен, хотя это тоже не гарантия.

- А в бомбоубежище разве не отсиживались?

- До бомбоубежища, когда начинают стрелять, можно не добежать… Когда далеко, мы и не прятались, привыкли да и все. А когда стекла трясутся, и сигнализация на машинах срабатывает, тогда начали прятаться. Они стреляли как-то по-интересному: могли в 12 начать и до 4 ночи стрелять, и так несколько дней подряд. У них как по графику, если начинают, то несколько дней стреляют в одно и то же время. Поэтому ложишься и ждешь: когда же они начнут. Только начали – бежишь в ванную. А муж спал в комнате на диване, говорит: далеко стреляют.

А потом все хуже и хуже, все сильнее и сильнее, все ближе и ближе подступают. И вот я бегаю: ребенок спит, мало ли: может, надо ее закрыть. Сидишь, и много мыслей разных в голове, и дурных.

Мы привыкли, что бахает и бахает…

- Ополченцев встречали? Какие они?

- Люди как люди, правда, с автоматами. Все равно жутко. Я и от ополченцев пряталась, мало ли, хороших и плохих везде хватает. Сейчас, конечно, в ополчение не любого возьмут, а поначалу шли все, нужны были силы, поэтому мог любой прийти. А когда оружие попадет в руки, мало ли: вдруг человек власть почувствует? Ты же не знаешь, что у него на уме… Один раз видела пьяного ополченца – правда, единственный раз. Разговаривал с моим соседом по подъезду: мат-перемат. Честно скажу: мне было страшно!

- А Стрелкова видели?

- Нет, но хотелось бы увидеть: он стал таким же известным, как Путин. Многие хотели бы его увидеть…

- Вы, наверное, видели страшные картины?

- Слава Богу, на моих глазах никого не убило. Самое страшное было, когда муж бежал на рынок и прямо за ним взорвался снаряд. Это было в последние дни пред тем, как мы уехали. Мы-то привыкли, что бахает и бахает. Но надо ведь и покушать купить. Мы, как и все, сделали запасы, но что-нибудь да закончится.

В тот момент мы на площадке гуляли с детками, и тут взорвался снаряд за соседним домом. Один чуть дальше, а второй рядом как бахнет! Люди разбежались. Молодая пара выбегает из-за дома, испуганные такие! Оказалось, у них на глазах убило мужчину. Прямо возле подъезда, он не успел открыть дверь, ему секунды не хватило!

Конечно, и самолеты нас напугали. Не забуду, когда впервые услышали истребитель. Он так низко летал, на уровне деревьев, окна открыты, жарко – и такой свист! Это был самый страшный момент, прямо сердце оборвалось, думали: все!

А тут еще в соцсетях панику сеют, гадости рассказывают, запугивают. Одни настраивают против ополчения, другие – против армии. Не разберешь, кто правду говорит, кому верить, а под конец такой бред начался! Я перестала смотреть все, кроме видео местных очевидцев. Однажды стали писать, что сегодня в 23 часа будут ходить по квартирам и убивать, грады развернули в сторону Славянска, и будет выжженная земля. И тогда у меня случилась истерика, я бегала за мужем из комнаты в комнату, с криком: «Почему ты нас не увез? Это ты во всем виноват!» Был у меня такой срыв.

А когда мы уехали, в городе уже не было света и воды. В нашем микрорайоне Артема, на улице Бульварной, полностью обвалился подъезд, с первого до пятого этажа. Говорят, девочку 14-летнюю привалило плитой насмерть, пенсионеров ранило: бабушку и сына.

Им это в радость: пострелять, поубивать…

Конечно, страшно! Мы и уезжали под взрывы, когда украинская армия вошла в Красный лиман. Там и ополченцев-то не было. Говорили, что людей построили на площади и сказали: «Если ополчение не сдастся – расстреляем всех!» И на следующий день мы решили уехать. Если в Красный лиман зашли, то и до нас недалеко…

А говорили разное: что по домам ходят, расстреливают, насилуют, убивают. Страшно было, много таких сообщений. Кто-то правду пишет, а кто-то и запугивает. Есть даже люди-провокаторы, которые специально пишут такое. Но то, что ходили по домам и искали ополчение, искали не местных, это было.

Конечно, жутко, тем более – люди с автоматами. Ладно срочники: они адекватные, но вот эти все – Правый Сектор, разные батальоны – вообще ненормальные люди. Им это в радость: пострелять, поубивать кого-то. А у нас столько блокпостов было, где стоял Правый Сектор – они неадекватны.

- В чем это выражается?

- Дерганые все. Когда проезжаешь блокпост, где обычные солдаты, они проверяют документы, и если кто-то подозрительный, могут под капот заглянуть, в багажник посмотреть – и все: «Спасибо, до свиданья». Они и с населением нормально общались, кому-то даже сено помогали заготавливать, как нам рассказывали. Их даже и не кормят, а они помогли людям – их покормили. А вот Правый Сектор, батальоны – они сами по себе, им никто не указ, они могут и автомат приставить ко лбу, совершенно свободно. Проверяют тебя – и автомат ко лбу, сколько таких случаев было!

Папа мой ездил на общественном транспорте, говорит: если захотят, могут заставить выйти всех, проверяют автомобиль и водителя. И папа мой всегда говорил: там одни наркоманы. Руки, автоматы трясутся, агрессивные такие. Видно же, что человек не просто боится, а ненормальный.

- Говорят, их специально подсаживают на наркотики, чтобы не сильно думали. Откажешься – могут прикладом врезать…

- А могут и застрелить. Сколько у нас таких случаев было! Когда в Рубежном армия начала с ополчением воевать, были солдаты, которые отказались стрелять, так приехал Правый Сектор и их расстрелял. Хотя они кричали: «Мы свои!» – их не слушали. И не один такой случай был. Тех, кто переходил на сторону ополчения или просто отказывался стрелять, расстреливали свободно. Только я три подобных случая помню, когда расстреливали по 20-30 человек. А сколько таких было, когда мы уже уехали?

Схватили, и ты в армии: служи!

Луганскую область обкопали полностью – не то, что границу, а даже дороги и трассы. И такие рвы понаделали, чтобы танк не проехал, ничего не прошло вообще. Знакомый агроном рассказывал: поехали поля проверять, пора собирать урожай. Раз нарвался на солдат, поманили автоматом: «А как нам туда-то добраться?» Но не тронули: «Иди, но ты нас не видел». А второй раз зашел в посадку, а там куча трупов, он оттуда ушел в шоке.

И непонятно кто: в форме все. Но я не думаю, что это ополченцы (там, говорят, и добровольцев из России много, люди едут помогать). А вот армия украинская – да, они своих даже хоронить не хотели. Если каждого хоронить, это же какой-то почет, а так убили и выбросили, и никому говорить не надо.

Знакомая звонит в шоке: только открыла магазин утром, забегает парень, кинул что-то на стол и убежал. А там бумажка с номером телефона и просьба: «Позвоните маме». Она звонит, а люди даже не знают, где сын: пропал и все! И в Славянске, и в Донецке были такие случаи, когда людей просто хватали – и все: ты в армии – и служи!

И на блокпостах, когда мы ехали, было страшно. Муж-то молодой – вдруг заберут? А забирают, может, и не всех подряд, а кто не понравился или что, и с автобусов могут снять. Мы ехали на машине. Автобус, если расстреляют, хоть заметят, а нас никто и не найдет, никогда в жизни. Страшно. Еще и после таких ожесточенных боев выезжали, и взрывы были. И через Красный лиман ехали, когда бои шли. Ехали весь день. Ладно – одни, а тут ребенок маленький. Мама и все родственники в тот день с утра пошли в церковь. Мы уехали числа шестого июня, а через месяц зашла армия.

- Наверное, и сейчас еще вспоминаете пережитое?

- Дня три назад сидела и задумалась. А задумалась с чего? Муж смотрел по телевизору передачу про охоту, и там охотники были в камуфляже, и дочь говорит: «Ой, мама, мама, эти дяди наш домик расстреляли». Боже! Я-то думала, что она не понимает, забудет, а она это все помнит! И чуть речь про Славянск, говорит: «Наш Славянск бомбят, бомбят». И я сижу и думаю: «Боже, вот я сижу, как будто ничего не было! А там-то как страшно было, особенно в последние дни, когда все стреляли сильнее и сильнее». В Интернете у нас даже своя группа образовалась, и обязательно кто-нибудь с улицы или с района зайдет и напишет: где стреляют, кто, из чего и куда. Хотя бы будешь знать, куда бежать. Люди между собой, славянцы наши местные, общались.

До сих пор помню, как жили у родных в Луганской области. В тот момент боевых действий там не было, но под утро, часа в 4-5, самолеты летели на Донецк и Луганск. И я просыпалась, засыпала, и мне снились кошмары, что эти самолеты нас передавят, что они сели прямо к нам в квартиру, и оттуда все вылазит – это ужас…

Мне не хотелось уезжать…

- Как попали на Урал, долго добирались до России?

- Мы сначала пожили немного у родных, в Луганской области. Тоже ехали к ним под таким страхом! Куча блокпостов, а в Интернете сообщают, что убивают, забирают ценные вещи. Нам советовали ни в коем случае не ехать через Красный лиман, а в объезд, через села. Луганск тоже бомбили, но не так, как Славянск. А часто было и такое, что армия не сориентировалась, и свои друг друга просто постреляли.

Ехали мы около пяти-шести часов вместо привычных двух. Подъехали к домику на железнодорожном переезде, женщина рассказывает: «Вчера еду с работы на скутере, и в меня открыли огонь. Просто так!» Может, что не понравилось, может, не в ту сторону свернула. Там как раз Правый Сектор стоял.

Что делать? Обратно не поедешь, там еще сильнее начали бомбить. Останавливаемся через пять-десять минут, чтобы не столько дорогу спросить, сколько обстановку. Где кто стоит, как можно объехать, потому что рисковать жизнью ребенка, да и своей не хочется.

Там же, в Луганской области, был случай: девушка подъехала, местный предприниматель, не в том месте остановилась. Так ее расстреляли. Потом молодую пару убили, тоже на машине: как-то не так остановились или не туда свернули. Их еще и забрать не разрешали, целый день пролежали на солнце, а жара-то у нас под 40 градусов. Страшно.

У них висит предупреждение: «Стой, стреляю», они и стреляют в упор, аргументируя это тем: «А вдруг это нас убивать едут?». Если человек остановился не в том месте, значит, преднамеренно. А откуда девушка знала, где встать? Это еще мужчина может увидеть знак, а я бы тоже никогда в жизни не разобралась… Говорю мужу: едь медленнее, мало ли, вдруг постреляют. Ребенка спрятала внизу, между сиденьями.

Мне не хотелось уезжать с Луганщины: там все родные, думала: если умирать, так вместе… Но решились. А сюда четверо суток добирались, билетов не было. Сначала по Украине покатались: Ступинск, Харьков, потом поездом по России: Воронеж, Саратов, Челябинск. Машину оставили родным, чтобы могли уехать в случае чего. А там уже вертолеты начали летать – и очень низко, раз по пять на дню. С крестом. Видимо, раненых или трупы собирают. У одной женщины сердечный приступ случился: клубнику собирала, и вертолет низко-низко идет, прямо над головой. Она и упала в клубнику. У знакомой моей с маленьким сыном случился срыв: полдня бегал и плакал, не могли успокоить. Ему папа до этого сказал: если один самолет летит, это нормально, а два – это война…

Нам очень помогла церковь

В Челябинск приехали 17 июля, жили у родственников, вшестером в одной комнате. Тесновато, а особенно бабушкам тяжело. Позвонили в пункт помощи беженцам, в Металлургический район, нам дали телефон Светланы Александровны, службы милосердия Свято-Георгиевского храма. Мы пришли в приход: видно, Бог привел. Нам и с квартирой помогли, и с продуктами. Поселили, одели, обули и мебель дали. Спасибо, конечно! Люди в церкви просто по-настоящему добрые, помогают от чистого сердца. Прихожанин Александр в квартиру пустил нас, бесплатно! А Татьяна Ивановна отдала мебель, еще и за переезд, грузчикам заплатила три тысячи рублей, деньги немалые. Отнеслась к нам прямо как к родным. Церковь нам очень хорошо помогла, я о таком даже и не мечтала. А бывает, встретишь кого-то из Каштака: они как будто братья-сестры, такие родные. Конечно, здесь спокойнее.

- Вы нашли работу?

- Пока ищем. Все упирается в РВП – разрешение на временное проживание. Мы созванивались с центром занятости, нам пообещали, что помогут быстрее сделать документы. У меня незаконченное образование, в педагогическом институте мне сказали, что возьмут на заочное отделение, бесплатно. Люди идут навстречу.

- Как вам Челябинск? Намерены надолго обосноваться?

- Как получится, загадывать не будем. Большой город, непривычно, и воздух у вас тяжелый. Но ко всему привыкаешь.

- Как Вы думаете: надолго это война?

- Думаем, лет на пять точно. А так хочется домой…

Материал подготовила Римма Галимханова.