Лет двадцать назад был у нас один знакомый, Федя звали. Жили мы (с мужем) в небольшом городке, а встретили Федора на местном «блошином» рынке. Продал он нам свежих карасиков по дешевке и что-то еще: картошку или яблоки. Обычный, простецкого вида мужичок, худощавый, ничем не примечательный. Старенькая штормовка, защитные штаны, рыбацкие сапоги. Немного всклокоченные, топорно стриженные русые волосы cпроседью (так стригли, наверное, в войну), глаза серые или голубые.
Муж перекинулся с ним парой фраз, взяли покупку и ушли домой. А потом снова встретились в городе, и опять, и опять. Однажды пригласил он нас к себе домой, вишни набрать: как раз поспела. Мы жили в обычной хрущовке, на этажах, а Федя – в своем домике рядом с центром, огородик имел, пару яблонь и несколько вишен – высоких уже деревьев. Вишни было полно, собирай – не жалко. Символические деньги взял и пару редек присовокупил.
И вот потянулись мы к этому человеку. Хотя Федя скрывать не стал: лет двадцать или тридцать отсидел сами догадайтесь, где… Жить ему было почти что нечем: на работу не берут, пенсии не дают. Продаст рыбку иль овощи со своего огородишка – на хлеб хватит и – слава те, Господи! Государства панически боится во всех его видах и модификациях, предпочитает с ним, родимым, никак не пересекаться.
Муж говорит: «Как ты так живешь? Иди, оформи пенсию» – «Так у меня стажа нет» – «Тебе по возрасту положено, хоть какую-то пенсию или субсидию дадут!» – «Да, ну их, от греха подальше! Еще мытарить начнут!»
Мы с Федором были разного поля ягоды, с разным жизненным опытом: парочка наивных очкариков-интеллигентов и ветеран-рецидивист. Но хоть тресни: было приятно прийти в его холостяцкий, несколько запущенный без женской руки домик. Словно здесь заблудился кусочек забытой, но очень милой старины. Деталей, обстановку уже не помню, но было у него как-то солнечно, светло – хотя и пыльно. И мы никогда не уходили с пустыми руками. То рыбку, то ягоду принесешь, и берет хозяин немного. А в те полуголодные «перестроечные» годы это была хоть какая-то поддержка! Зарплату тогда месяцами не платили.
Он всегда был приветлив и доброжелателен, вроде бы зэк, а чувствуешь себя с ним безо всякого напряжения. Человек как человек, и, пожалуй, не хуже многих, никогда не бывавших за колючей проволокой. Ни надменности, ни высокомерия, ни самолюбования, ни сытой самонадеянности, ни мещанской одержимости вещами, копейкой. И как ему удалось это сохранить: простодушие, открытость и немного детскую наивность? Эх, Федор, Федор!
Однажды с таким восторгом и умилением сообщил: вычитал что-то необычное про Бога. При этом напоминал большого, ликующего от неожиданного подарка ребенка. Прочел нам цитату из потрепанной книжки, что Бог прощает человека, который от всего сердца к нему обратился и надо обращаться запросто. Федя был до глубины души поражен своему открытию и очень этому рад.
А однажды он встретил нас… в женском платье. Представляете: худой, сутулый мужик в старом застиранном платье или тряпке – и где откопал? Оказалось: надеть нечего, не сможет ничего больше на себя напялить. Приподнял платьишко – огромный красный шрам на боку и спине! Упал пьяный на «козла» и обжегся. «Козел» – это самодельное железное устройство для обогрева помещения.
Мы ахнули и посоветовали пойти в больницу. Но Федя не верил в бескорыстную доброту и отзывчивость медиков на страдания ближнего, что ему окажут помощь: «Да, на мне, как на собаке зарастет! Вы мне курева и хлеба, пожалуйста, принесите!». А, может, он и чувствовал себя собакой – такой, бродячей, до которой никому нет дела? Мы содрогнулись, но оказались бессильны помочь. Денег нет, пенсии – нет, работы – нет, дров – нет. Чуточка овощей, выращенных в огороде, и что дальше?
На прощанье посоветовали Федору беречь себя и не пить лишнего. Хотя пьяным его, кстати сказать, ни разу не видели. Федя себе на беду похаживал к соседям, большим любителям выпить и тоже с криминальным прошлым. Ясно было, что вряд ли это добром кончится. Федя и сам не очень уважал собутыльников, но тяга к дармовой выпивке, видимо, была для него таким адским искушением, пред коим он никак не мог устоять. А пили там очень крепко! Ящиками!
И вот однажды пригласили Федора успешную сделку обмыть: то ли дом, то ли машину продали, то ли еще что-то очень солидное. Как не пойти? Водка лилась рекой – пили три дня. А когда Федя протрезвел, ему вопрос в лоб: «Федя, где деньги?» – «Какие деньги? Я не брал!» – «Федя, только ты знал! – «Но я не брал!» – «Гони деньги, гад, или ты – не жилец! Мы тебя из-под земли достанем!» …
Вот на этом закончился разговор. Федя все вздыхал и ломал голову, как выкрутиться из ситуации? Домик продать? Так с документами не все в порядке, наследства не оформлял, денег нет. В бега податься? Так не мальчик уже по стране мотаться… Занять? Не даст таких денег никто. Как быть? Мы тоже помочь не могли, сами несколько месяцев без зарплаты.
Вскоре Федор исчез. Приходили, стучали в ворота – так и не появился. Как в омут канул человек. Чем закончилась история, рассказали через несколько месяцев другие. Видели его местные рыбаки в лесу, на берегу плотины: подходил, просил что-нибудь покушать или закурить. А дело было уже зимой!!! Он ушел из дома в одних кроссовках! Ни одежды теплой, ничего! Прятался в лесу, бродил возле водоема. Уму непостижимо, что может выдержать человек на улице, зимой, на морозе, без еды и тепла! Фантастика, как так жить несколько месяцев! А вернуться обратно он боялся: прибьют. Кабы были деньги, разве был бы он здесь? Сел бы на автобус да уехал подальше.
А потом Федю нашли замерзшим. О чем он думал в последние минуты? Что вспоминал? Может, детство, маму – если знал, самые светлые и радостные дни жизни. Может, молился Богу, которого вдруг открыл для себя?
Может быть, никто о нем горячо не всплакнул и не всплакнет, но я вспоминаю встречу с ним с теплотой. Потому что несмотря ни на что это был хороший человек, в моем понимании: беззлобный, немного бесшабашный и наивный, простодушный и щедрый – вполне по-русски. А он бы и сейчас мог жить…
Почему вспомнилось? Недавно встретилась с подобными бедолагами – без крова, без работы, без еды. Жуткое состояние, не позавидуешь. И никак в ум не идет: почему есть люди, живущие на улице? Да, они бомжи, алкоголики, иногда – бывшие зэки, но ведь не было такого наплевательского отношения раньше! А куда деваться тем, кто отвергнут обществом, не может найти кров, работу, еду?
Мне рассказывали бывшие соотечественники, что в Германии созданы приюты, где живут эмигранты и беженцы из самых разных стран. Очень пестрая, порой сомнительная публика. Но государство – чужое государство! – о них непрестанно заботится: дает крышу над головой, еду и даже одежду на каждый сезон. И делают это отнюдь не по доброте душевной или христианскому милосердию, а по привычному немецкому прагматизму! Чтобы ряды преступности не пополнялись, и чтобы неопрятные, запущенные люмпены не оскорбляли своим видом и поведением взгляд добропорядочных бюргеров, не представляли для них даже в отдаленной перспективе потенциальную угрозу!
Наверное, такую историю, как с нашим Федором, каждый припомнит. Уйма людей с начала «катастройки» выброшена на помойку, на обочину жизни. Жестокие времена! Государством в одночасье поменяло ориентацию – и на тебе, «лишние» люди объявились.
Не думайте, что нас это не касается. Очень может коснуться – и больно! В интересах общества дать этим людям возможность социализироваться, вернуть человеческое достоинство, вспомнить: они не отбросы, не полулюди, не отверженные раз и навсегда. Они – наши сограждане, соотечественники, хоть и встали на кривую дорожку, опустились на дно. Да: помнится, пьеса Горького «На дне» очень вдохновляла революционеров…
Откуда вы знаете, что за силы и таланты кроются в каждом человеке? Какие подвиги, может быть, совершили его предки, совершат его потомки, и сам он способен совершить? Достоевский и Солженицын тоже прошли через места заключения, да и мало ли через что! Принципы гуманизма, человеческого милосердия важны во все времена: чтобы мы не забыли, что мы – люди. И заслуга не в том, чтобы только самому устоять и выжить. Заслуга в том, чтобы великодушно протянуть руку любому тонущему. Необходима эффективная государственная система реабилитации людей, оказавшихся на обочине жизни. Возможно, при поддержке частных инвесторов-благотворителей и волонтеров-энтузиастов, но главными, наверное, должны быть государство и церковь!
А если число несчастных и обездоленных будет расти? Можно подойти к этому и с прагматической точки зрения. Сегодня вы благополучны, а если завтра – война или иные социальные потрясения? Что будет стоить весь ваш бизнес, ваше имущество и вся ваша жизнь? Как показывают события на Украине, все аннулируется и обесценивается в один момент. Кто вам даст гарантии защищенности, если потерянные личности поднимутся из всех щелей, подогретые низменными чувствами? Может, и мщением за разбитую жизнь и за наше преступное равнодушие. Как вы отпустите на улицу своих детей? Стоит вспомнить большевистский переворот 1917 года, гражданскую войну. В истории часто бываю повторения, она циклична.
Предвижу возражения сотрудников правоохранительной системы, пострадавших от уголовного элемента, это понятно. И все равно: дайте людям, как минимум, крышу над головой и пусть скромную, но еду! Дайте тепло в помещении, чтоб не мерзли на улице, на трубах. Дайте медосмотр – в качестве профилактики от опасных заболеваний и инфекций, дайте минимальное медицинское обслуживание в случае необходимости. Дайте материальную и духовную поддержку!
Вы скажете: где деньги, Зин? Обяжите, организуйте способных на полезный обществу труд! Примите законы, гарантирующие работу всем трудоспособным, бесплатное лечение всех тех, кто в этом нуждается. Не поощряйте равнодушие, оправдываясь «правами человека» и наблюдая, как рядом агонизирует ближний. Потому что у изгоев общества, моих героев, право одно: сдохнуть под забором, как собака. Или напиться до полусмерти и валяться в грязи, как свинья.
Это просто нонсенс! Мои знакомые из службы милосердия Свято-Георгиевского храма два года не могут найти помещение, чтобы организовать постоянный пункт кормления и помощи бездомным, а в городе полно пустующих помещений! Сдается в аренду, сдается в аренду… А сколько магазинов, торгующих алкогольной продукцией! Уму непостижимо! А злые языки поговаривают, что у нас уже и не только публичные библиотеки имеются! Для этого помещения находятся?
Эх, Федя, Федя! Давно тебя нет, а разбередил ты мою душу. Наверное, и мы виноваты, что не сделали что-то, что могло бы тебя спасти. Но, может быть, других еще можно?
Впрочем, как выяснилось, есть в Челябинске учреждение, призванное решать проблемы бомжей. Называется оно МБУ «Комплексный социальный центр по оказанию помощи лицам без определенного места жительства». Почему же мои новые знакомцы не попали в этот «бомжовский рай»? Мне объяснили знатоки: чтобы попасть туда, нужна справка о флюорографии, да и добираться туда не ближний свет. А где у бомжа деньги? Где медицинский полис? Нет полиса – нет и человека. Да и месяц в приюте проблемы не решит. Вот инвалид без документов – и куда?
Пробовали знакомые волонтеры найти помещение, чтоб хоть ночлежку организовать в Металлургическом районе, чтобы дать приют бездомным с десяти вечера и до восьми утра. Говорят: всю обувь сбили, бегая по депутатам да чиновникам, везде только разговоры и бумажная волокита. На словах никто не против, а на деле отписка, переписка, воз и ныне там. Как так? Неужели всем миром не решить проблему? Почему-то вспоминаются слова Сергея Трофима: «Людская жадность – это как чума, и наши души стали гнить в позолоченном теле». Жаль, что мы этого даже не замечаем.
Римма Галимханова
|
<< Предыдущая Делать добро – и не ждать благодарности |
Следующая >> Поздравили беженцев с Рождеством |
| Еще статьи... |
Комментарии